Известный британский писатель Ричард Морган посетил Comic Con Ukraine. Несколько лет назад его серию книг под названием Видоизмененный углерод (Altered Carbon) экранизировал Netflix, после чего популярность писателя только возросла. Сейчас же Морган продолжает работать над своими книгами и сценарием для видеоигры от Gunzilla Games.
В эксклюзивном интервью Фактам ICTV Ричард Морган рассказал о своей карьере, писательских ошибках и экранизациях своих книг.
— Вы 14 лет работали учителем английского языка. Что подтолкнуло вас к написанию книг?
— На самом деле все эти 14 лет я писал, просто не имел успеха в этом. Я хотел быть писателем даже в очень юном возрасте. Помню, как рассказывал своим одноклассникам в 11 лет, что однажды стану тем, кто я есть сейчас.
Но я не понимал, что одного желания недостаточно. Поэтому потратил очень много времени, видимо, недостаточно сосредотачиваясь на сочинительстве.
Разумнее было получить высшее образование в университете, найти работу, на которой не нужно много думать. Например, на фабрике или за барной стойкой. Что-то, где не приходится постоянно использовать свою голову, ведь это дало бы мне возможность творить.
Зато я начал преподавать английский как иностранный язык. Это интересная работа, которая дала мне возможность побывать во многих необычных местах, но она отнимает много времени и сил. Если бы я мог сегодня пообщаться с молодым собой, то дал бы такой совет: не соглашайся на работу преподавателем английского языка, сосредоточься на сочинительстве.
— Откуда вы черпаете вдохновение для своих книг?
— Я черпаю его из многих мест. Если вспомнить Видоизмененный углерод, то он “вырос” из аргумента буддисту на одной из вечеринок. Мы говорили о колесе сансары, идеи реинкарнации.
То есть если в вашей жизни какие-то проблемы, то это потому, что в прошлой жизни вы сделали что-то плохое, и сейчас за это страдаете. Я много думал о буддизме, ведь из всех религий, на мой взгляд, там меньше бреда.
Но это вечеринка, мы оба были навеселе, и я подумал: Подождите-ка, если я страдаю в этой жизни, то это потому, что я сделал что-то в прошлой жизни, и имею вот такие последствия? Но я не могу вспомнить, что же я такого сделал. То есть я страдаю без понимания причины. Это нечестно.
Не я же человек, который делал те действия… Если ты не помнишь, что делал, то как ты можешь быть тем же человеком? Эта мысль засела у меня в голове, мне нужно было развить ее. Если бы я был верующим, возможно, написал бы историю о реинкарнации. Но я был заинтересован в технологии, которая позволила бы быть тем же человеком, но не иметь воспоминаний.
Это и является центральной загадкой в Видоизмененном углероде. Банкрофт не может вспомнить, что он сделал, и пытается вернуть воспоминания. Однако когда это происходит, оказывается, что ему было лучше без них.
Также интересный вопрос: насколько вы виноваты в определенных поступках, если ничего о них не помните.
Например, в случае болезни Альцгеймера. Если я в 55 лет напишу в завещании, что хочу, чтобы мне сделали эвтаназию, если у меня когда-нибудь будет Альцгеймер. Но на момент, когда я заболею, я не буду помнить о своей просьбе. Возможно, я уже другой человек. Можно ли убить меня 70-летнего с Альцгеймером, если 55-летний я хотел этого?
Мы не знаем, как подойти к моральной стороне этого вопроса.
— Вы помните свои эмоции, когда узнали, что Netflix экранизирует вашу книгу?
— О, я прекрасно помню (улыбается). Я был потрясен.
Я знал, что Лаэта Калогридис думала об экранизации с 2010 года. К 2015 году она пыталась снять фильм по мотивам Видоизмененного углерода, но ей это не удалось. То ей не удавалось найти режиссера, то получить средства, то еще что-то.
Честно говоря, я готовился к очередному разочарованию. А потом она неожиданно написала мне и сообщила, что они предложат Netflix снять сериал.
Потом написал ей электронное письмо, в котором спросил, согласились ли они. Она ответила: Я сейчас не имею права ничего рассказывать. Но в скобках было написано: Но они не сказали “Нет” (смеется).
Я был на седьмом небе от счастья. Потому что наконец увижу свою историю на экране.
— Как вы реагировали на изменения в сюжете и персонажах, которые сделали в сериале?
— Я до сих пор приятно удивлен. Хотя сериал несколько и отличается от моих книг, первые три эпизода почти идентичны книгам. Я смотрел на то, что недавно было только в моем воображении. Кроме того, сериал выглядел невероятно, ведь бюджет сериала был очень большой.
— Но вас не смутило то, как изменили персонажей?
— Я бы рассматривал это с нескольких сторон. Во-первых, нужно быть практичным. Этот перенос истории из одной медиасреды в другую. То, что работает в одной среде, в другой будет лишним. Поэтому, когда экранизируют книгу, нельзя просто перенести ее на большой экран без изменений. Это просто не сработает.
Потому следует ожидать, что что-то изменится. Нужно быть готовым к этому — принять то, что ты не увидишь точной копии того, что ты написал.
Во-вторых, когда кто-то адаптирует твою работу, он не делает это просто так. Этот человек “влюбился” в твою книгу, но он хочет добавить что-то от себя. Вообще для создания фильма также проводят свои консультации, выражают определенные идеи, и все это попадает в финальный проект.
Сериал Видоизмененный углерод — не мое творение. Это видение этой истории Лаэты Калогридис. И я не против этого. Она захотела экранизировать мою книгу, а я на это согласился.
Даже если я не согласен с некоторыми изменениями в сериале, он отдает дань моей работе. Нет ничего, что бы не появилось в адаптации в той или иной форме. В книге даже есть вещи, которые упоминаются вскользь, а в сериале в них больше углубляются.
Кроме того, сериал прекрасно передает атмосферу книг. Он выглядит так, как я себе и представлял, персонажи такие, какими я их видел. Для меня это очень качественная адаптация моих работ.
Если говорить об эмоциях, то я очень счастлив. Но Калогридис просто подарила мне этот “Maserati”, и жаловаться на какие-то небольшие проблемы, это будет, как говорить: Ну, что-то мне не очень нравится цвет покрытия сидений. Да какая разница? Это же Maserati!
— Работаете ли вы сейчас над новой книгой?
— Да, я работаю над новой книгой — она будет продолжением Thin Air (Разреженный воздух). Мне кажется, эта книга должна вскоре появиться в Украине.
Однако мне подбросили работы и Gunzilla Games. Поэтому сейчас я стараюсь одновременно писать новую книгу и консультировать по сценарию видеоигры. Из-за этого это моя работа несколько замедлилась.
— Чем отличаются сценарии для видеоигр от обычного писательства?
— Я думаю, оно чем-то похоже на написание сценариев сериалов — это совместная работа. Вряд ли вы будете писать сценарий для сериала самостоятельно.
Это очень сильно отличается от работы писателя, ведь это самая одинокая работа в мире. Ты сидишь в своей комнате, ни с кем не разговариваешь.
Наибольшая разница в написании сценария для видеоигры — в том, что это не самая важная ее часть. Сюжет — это опорная и очень важна стойка, ведь она дарит игрокам эмоции, привлекает их.
Неважно, насколько замечательная ваша игра, если игроки не знают, зачем они что-то делают, то она превращается в Tetris.
Тебе нужно очень сильно “приземлять” то, что ты пишешь. Если к тебе придет дизайнер игры и скажет, мол, мы не можем сделать этот момент в игре, потому что нам это не позволит код, нужно искать другие пути реализации идеи. Нельзя включить “Голливуд” и сказать: Я сценарист, поэтому будет по-моему.
— Вы писали сценарий к видеоигре Crysis 2. Ее хорошо восприняли критики, но относительно негативно — игроки. Как думаете, почему так произошло?
— Я думаю, причиной этого было уже то, что Crysis 2 была кросс-платформенной игрой. Были игроки, которые, как только Crytek анонсировала, что Crysis 2 выйдет не только на ПК, но и на Xbox 360 и PlayStation 3, были в ярости.
К сожалению, в визуальных медиа есть группа людей, которые скорее хотят быть недовольными развлечениями, которые им предоставляют, чем наслаждаться ими. Создается впечатление, что это делает их счастливее.
Это напоминает подростковое поведение, когда они смотрят на что-то и говорят: Ха, это меня не впечатлило.
Кроме того, видеоигра перешла из открытого мира к более линейной подаче сюжета. В теории, в первой части Crysis можно было просто бегать по острову и не считаться с сюжетом. И были люди, которые хотели увидеть что-то подобное во второй части, и не соглашались с тем, что предлагали разработчики.
Думаю, было много людей, которым не понравились изменения. Фактически, они хотели сыграть в Crysis 2, но чтобы он был один в один, как Crysis. Но если вы хотите этого, то идите лучше сыграйте в ту же игру снова.
— Над каким проектом вы сейчас работаете в Gunzilla Games? Можете что-то рассказать о нем?
— Меня наняли для работы над этим проектом около года назад. Ко мне пришли и сказали: Постройте нам ИС (интеллектуальную собственность). Не думайте о том, какой будет игра. Нам нужна ИС, которую можно будет развивать.
Мы хотим не только создать игру, но и сериал, можно снять фильм. И это было прекрасно, мне в руки дали все возможные “кисти”. От такого предложения не отказываются.
Наша видеоигра — это сетевой шутер. Шутер, так как этот жанр многие любят. А сетевой — потому что это то направление, в котором движется индустрия. Конечно, есть много одиночных видеоигр, но для шутеров мы видим будущее в сети.
Люди хотят получить определенный социальный опыт. Они хотят пострелять со своими друзьями, или же в своих друзей, посоревноваться с ними.
Для меня как для рассказчика это очень интересная сфера. Я понимаю, как создать сюжет для одиночной игры. Но рассказать историю в сетевой игре — это совершенно другое поле для работы.
Во-первых, я получил невероятную творческую свободу, поэтому и присоединился к команде Gunzilla Games. Во-вторых, мы не хотим создать видеоигру, которая будет актуальна только здесь и сейчас. Мы думаем о том, куда идем, как будет развиваться наша видеоигра. Мы хотим создать сетевой шутер, который будет актуальным и через 2-3 года.
И это большой вызов не только для меня, но и для всей команды, которая работает над этим проектом.
— Каковы ваши впечатления от Украины и фестиваля?
— Перед фестивалем я провел замечательную автограф-сессию в одном из украинских магазинов. Люди были очень отзывчивы и воодушевлены. Один парень приехал из Донецка, чтобы встретиться со мной. И он даже не знал английского. Все, что он хотел спросить, приходилось переводить. Это меня потрясло.
И вот пока я был на фестивале, ко мне подошла девушка, и попросила подписать карточку. Конечно же, я согласился. А потом она захотела обняться… То есть Киев и Украина пока мне кажутся очень дружелюбными.
