Украинский певец Олег Скрипка в эксклюзивном интервью Фактам ICTV рассказал о появлении и развитии группы Вопли Видоплясова, квотах на музыку и фестивальном движении в Украине. Также он поведал о том, как Оранжевая революция повлияла на современную Украину.
— С чего и когда началось развитие вашей музыки?
— Вопли Видоплясова начали развиваться в 80-х годах. Распад Советского Союза совпал с нашим переездом во Францию. В Украине в начале 90-х нас не было, поэтому мы наблюдали со стороны, как наша страна переходит в состояние независимости и начинает развиваться. Приезжали с концертами, однако тогда уже были европейскими мальчиками.
— Как вас воспринимали во Франции?
— Вопли Видоплясова зажигали публику всегда. Французы, европейцы, не понимая текста, реагировали на нашу энергию и мелодизм. Безусловно, у нас были фанаты. Наши кассеты хорошо продавались и поклонники по ним изучали тексты песен, поскольку переводчиков в интернете тогда еще не было, и фанатично подпевали нам.
В те годы начался большой интерес к культуре со стороны Запада. Именно на этой волне мы попали в Европу. Для нас открылось множество дверей — выступления на фестивалях, больших сценах. Выступали на одних концертах с такими исполнителями как Нирвана, Джо Кокер. Это был уровень.
Тогда разница между независимой Украиной и Западом была очень сильная. Однако на сегодняшний день такой разницы мы уже не видим.
— Почему в своих песнях вы ставили ставку на украинский колорит, а не создали что-то новое?
— В конце 80-90-х был проект Red Wave — взять советские коллективы и показать их европейской публике. Контракт подписали многие группы, но только Вопли Видоплясова прижились в Европе, поскольку имели свой славянский колорит — баян, мелодизм, народные песни.
Вообще я родился не в Украине, но в детстве меня родители сюда привозили и я абсолютно влюбился в эту страну. Это была Полтавщина — родина моих родителей. Первую украинскую народную песню я услышал именно там. Этот колорит, природа, люди — настолько мне все запало в сердце, что учиться я решил в Киеве.
Когда была создана группа, то было решено петь на украинском языке и использовать украинский мелос, положив его на рок-н-рольные рифы. Мы первые это сделали и оно хорошо сработало. Да и в общем, когда мы начинали, не было украинской эстрады. Поэтому первый импульс украинской современной песни был еще в Советском Союзе — до рождения Украины.
— Я считаю, что Украина рождалась в 80-е годы с украинским рок-н-роллом, поскольку надо было чем-то идентифицироваться. У нас есть песни, у нас есть традиционная советская эстрада — Червона Рута, Два кольори. А это была новая музыка сегодняшнего дня, которая соответствует вибрациям души тех людей, которые тогда жили.
— Что дало Украине толчок иметь новых артистов в то время?
— Мне вообще кажется, что идентификация украинцев во многом идет из песни, поэтому она очень важна для Украины. Хороших народных песен очень много — красивые мелодии, тексты, язык красиво ложится на музыку.
Когда состоялся первый фестиваль Червона Рута — это был очень серьезный импульс. Позже я со своим фестивалем Країна мрій перехватил флаг. Вот это фестивальное движение объединяло людей вокруг украинской художественной идеи.
— Насколько была важна поддержка украинских артистов во время революций?
— Я бы назвал первую революцию художественной, а вторую — кровавой. Оранжевая революция действительно была художественная. Я считаю, что ее сделали именно рок-музыканты, поскольку именно они были за Виктора Ющенко, в то время, как поп-музыканты — за Виктора Януковича. Вопли Видоплясова, ТНМК, Тартак, Мандры, Гайдамаки, Плач Єремії — те группы, которые сделали современную Украину.
Эта музыка была в состоянии полузапрета, она была популярна, любима, но заполучить сцену было очень трудно. И вот штаб Ющенко очень правильно использовал этот момент. Они взяли нашу музыку и сделали доступной для всех людей.
На Революции достоинства все было совсем иначе.
— Украинцы стали больше ценить то, что у них есть?
— Они всегда ценили. Просто в Украине очень специфическая ситуация — люди не имели права себя этнически и культурно проявлять. Под слоганами толерантности украинский язык был подавлен, эта проблема существует и на сегодняшний день, меньше, конечно, чем в 90-е, но есть.
Все говорят о проблемах национальных меньшин и тому подобное, но дело в том, что мы находимся в постколониальном периоде, который нужно пережить и сделать определенные вещи, чтобы страна состоялась как государство.
Для этого нужно решить культурные и языковые вопросы — толерантно. Сейчас этот процесс происходит, и это прекрасно.
— В чем сила украинской песни? Она объединяет людей?
— Песня — это душа народа. Все очень просто. Мне кажется, что не может быть Украины без песни. Если развивать культуру, то все автоматически выровняется. Культурные люди не будут воровать, загрязнять экологию и прочее.
— Повлияли ли квоты как-то на жизнь украинцев?
— Квоты были ключевым триггером для запуска процесса, который сейчас идет. Знаю музыкантов, которые лоббировали это дело, и они молодцы. Я, честно говоря, не верил, что это произойдет. Но чудо произошло и украинской песни стало больше. Теперь нужно устанавливать квоты на качество, поскольку с этим у нас проблемы.
— Есть ли новые перспективные артисты в Украине?
— Нужна сцена, на которой они смогут проявиться. С фестивалями сейчас проблема, ко всему прочему накладываются карантины. То, что мы видим в интернете — это виртуальные артисты и не факт, что они вживую передадут свою энергию.
Фестивальное движение в Украине должно быть в 100 раз больше, чем сейчас. Чем больше культурных событий, тем лучше.
— Способна ли музыка пробудить в людях что-то народное и помочь избежать негатива?
— Кто-то говорит, что есть музыкальный этнокод. Когда я был ребенком, то ездил в село и когда там пели бабушки — это была невероятная энергия. Я не понимаю, что это включает в тебе. Потом ты начинаешь свою жизнь посвящать хранению фольклора, чтобы как можно больше людей услышало эту песню.
Фото: Олег Скрипка