Две награды на 75-м Международном кинофестивале в швейцарском Локарно. Такую победу принес в копилку достижений украинского кинематографа фильм Как там Катя? режиссера Кристины Тинькевич. После награждения за успешный дебютный фильм Кристина вернулась с командой в Украину и рассказала, в чем успех украинского артхауса, где произошло предательство Госкино и какое будущее у индустрии во время войны.

– Специальный приз жюри Ciné+ в Локарно и награду за лучшую женскую актерскую роль вы с командой лично получили в швейцарском Локарно. На что вы надеялись, уезжая так далеко на кинофестиваль?

– Не было каких-либо конкретных мыслей о победе или о призах. Фестиваль — это всегда субъективно, поэтому ты не можешь знать, понравится ли какому-нибудь конкретному жюри твой фильм. Я знала, что у таких людей все может зависеть от настроения, тем более – каждый год другой состав жюри. Фильм мы готовили еще до войны, во времена ковида, и это было непросто. К тому моменту, когда мы ехали в Локарно, я уже просто хотела одного – наконец-то показать фильм людям.

Главная цель кино – чтобы его увидели. Чтобы фильм посмотрело как можно больше людей, нам нужна была большая премьера на уважаемом авторитетном фестивале. Поэтому для будущего этого фильма действительно было важно участие в фестивале. Но уже на самом фестивале я поняла, что наша лента заинтересовала людей, был полный зал, что нетипично для таких ивентов, было определенное оживление после показа. Так что теплая надежда теплилась.

– Как вы думаете, что повлияло на международное жюри в их выборе? К вам лично иностранные коллеги подходили на фестивале, отмечали какие-то отдельные акценты фильма?

– Все, кто подходил и что-то говорил мне о фильме, были в абсолютном восторге от исполнительницы главной роли – Анастасии Карпенко. Это действительно был такой ее бенефис. Этот фильм, его напряжение и драма держатся именно на Насте. Локарно – это очень зрительский фестиваль, куда приезжает много обычных людей из разных стран. И даже когда мы на улице гуляли, нас останавливали и делали Насте комплименты за ее игру в фильме. Многие говорили о своей поддержке Украины и в то же время некоторые отмечали, что им было интересно посмотреть на нашу страну не под призмой войны.

Фидбек, который нам дали люди, вкладывается в утверждение о том, что фильм однозначно эмоционален. Но каждый зритель расставит свои акценты для себя во время просмотра.

– Фильм Как там Катя? не о войне, а об украинском враче, преодолевающем несправедливость в мире, в котором живет. Однако, как думаете, по стечению обстоятельств у него есть определенные аллюзии к нынешней ситуации в Украине? Как первоначально вы представляли себе смысл в образе главной героини, когда создавали ленту?

– Сюжет фильма о том, как главная героиня, обычный украинский врач, переживает сложную жизненную ситуацию: ее дочь при смерти, мать пытается ее спасти, однако ребенок умирает. Эта история о моральном падении, о том, на какие компромиссы мы можем идти сами с собой, когда обстоятельства становятся сильнее нас. Конечно, сейчас во время войны мы с этим сталкиваемся очень часто. Сейчас обстоятельства сильнее, чем вся страна. И каждый день каждый из нас делает много сложных выборов, идя на компромисс с совестью, принципами.

Также картина раскрывает мотив трагедии — потеря близкого человека. Это то, что, к сожалению, многие украинцы переживают из-за агрессии захватчиков. Когда фильм писался, это был фильм об утрате ребенка, но сейчас – это об общем образе утраты родного сердцу человека. У Как там Катя? много о процессе переживания горя, принятии смерти. Многие смогут больше понять этот фильм сейчас, чем если бы он вышел раньше.

– Это ваш дебютный режиссерский опыт полного метра. Как вы решили, что пора решиться? Что предшествовало этому опыту?

– У меня до этого был короткий метр. В какой-то момент я поняла, что хронометража короткого метра мне недостаточно, чтобы раскрыть замысел ленты Как там Катя? В самой идее очень много нравственных вечных вопросов: о жизни и смерти, об утрате и мести. Конечно, я должна была решиться на полнометражную форму. А после опыта разных форматов – игрового кино, съемок рекламы и даже продюсерской работы – я поняла, что точно готова.

– В украинском прокате больше смысловых лент с глубокой социальной проблематикой. В прошлом году фильмы Стоп-Земля и Мои мысли тихие от украинских режиссеров завоевали престижные международные награды. Наш зритель готов к такому кино после многолетней культуры комедийного и исторического жанра?

– Это очень сложный и болезненный вопрос. Наше кино благодаря работе Госкино времен Филиппа Ильенко подняло нашу индустрию на новый уровень. Наши фильмы присутствуют на фестивалях класса «А» каждый год. Среди европейского кино наш кинематограф уже занимает довольно серьезное место. Многие наши продюсеры и режиссеры интегрированы в европейское киносообщество. Такого не было еще в 2014 году. А готов ли зритель к нашему артхаусу? Еще не готов. Это видно по кассовым сборам на таких фильмах. Они невелики. Но постепенный прогресс есть.

Мои мысли тихие для своего жанра собрали неплохую кассу. Наше общество хочет отдохнуть от сложной жизни и реальности, сложившейся в Украине. Они не могут себе позволить то, что позволяет себе зритель во Франции или Великобритании, то есть рефлексировать и проживать беды и сложные проблемы в кино.

– Что нужно украинскому кинематографу, чтобы быть более разножанровым? Что обуславливает тенденции в нашем кино в целом?

– Однозначно, нужна стабильная поддержка государства. Только так будет постоянно происходить производство фестивального кино и продвижение его в массы. В той же Франции государство выдает множество дотаций на артхаусное кино, особенно режиссерам-дебютантам. Там очень легкая процедура, шанс дают многим. С другой стороны, у нас нет доходности как явления в индустрии кино. Коммерческий фильм, который соберет кассу,  требует много денежных вливаний. И отбить эти средства в прокате просто невозможно, потому что в Украине всего около 450 экранов. То есть самих кинотеатров не достаточно, чтобы показывать фильмы для большой прибыли. Чтобы появлялось больше экранов, требуется спрос от зрителя.

Кроме этого, есть проблема кинообразования. Все знают, что у нас есть университет имени Карпенко-Карого, но он очень старый, даже советский. Полноценной киношколы с полным циклом обучения в Украине до сих пор нет.

– Сейчас Госкино объявило о расформировании легендарной киностудии Довженко в пользу другой малоизвестной организации с целевым назначением «высшее образование». Что вы думаете по этому поводу? Что это значит для будущего нашего кино и кинонаследия?

– Сейчас все очень плохо, но мы увидим это не сразу. Сегодня еще выходят в прокат качественные фильмы, снятые при поддержке Госкино при руководстве Филиппа Ильенко. Новое руководство, пришедшее на должность по очень странной истории с проводимым повторно конкурсным отбором, делает странные вещи. И пример тому — идея расформировать Довженко-центр. На том месте, где он стоял годами, рядом начали строить жилой комплекс. А вместо самого центра по плану застройщика должен стоять торговый центр. Этим все сказано.

Госкино аргументирует ликвидацию студии ее малоэффективностью, а по сути, я вам как специалист говорю, именно этот центр был наиболее эффективным институтом среди государственных. Обидно, что во время войны такие вещи творятся. Кроме того, нынешнее Госкино уже разочаровало странными поступками, не поддерживая проекты тех режиссеров, которых поддержали за границей. К примеру, речь идет о дебютной полнометражной ленте Лизы Смит. Почему наше кино поддерживают международные киноэксперты, а украинское Госкино нет? Это очень печально.

– Готово ли украинское кино к лентам о полномасштабной войне? Какими они будут, о чем и о ком?

– Мне кажется, нужно, чтобы прошло время, чтобы мы могли создать какой-нибудь качественный продукт об этом периоде. Я сейчас вижу, как многие люди ринулись делать материалы о Буче, Ирпене. По моему мнению, мы еще не способны полноценно рефлексировать, и все, что выйдет сейчас, не будет искусством. Ибо искусство должно говорить о чем-то большем, чем просто сюжет, должно говорить о чем-то универсальном для многих времен и эпох. Сейчас фильмы о войне только пересказывают события, а не заставляют качественно рефлексировать. Это мое мнение. Нам нужно переосмыслить эту войну, чтобы делать о ней стоимостное кино.