2 февраля 2015 года в автокатастрофе погиб легендарный украинский музыкант, лидер группы Скрябин Андрей Кузьменко (Кузьма). Для тысяч украинцев он по прежнему остается символом украинской музыки, продолжает жить в наших сердцах, музыке, книгах и фильмах.

Журналисты Фактов пообщались с родителями Кузьмы накануне. Они поделились воспоминаниями о сыне, рассказали, как бы Андрей относился к полномасштабной войне и ушел ли бы на фронт.

Виктор Кузьменко, отец Кузьмы

– Он жил так, что многие хотели на него равняться. Своими песнями и действиями он вдохновлял миллионы. А что вас больше всего восхищало в сыне?

– Его песни для меня были указателем. С тех пор, когда Андрюша начал писать, его тексты меня всегда увлекали. Потому что мама у нас была учительницей музыки и обращала внимание на музыкальные нюансы, а я больше на тексты. Меня увлекало и то, как умел на несколько лет опережать какие-то события. Бывало, приезжает, говорит, что написал новую песню. Мама как критик сделала замечание. Он сразу грустный. Смотрит на меня, а я ему “класс”.

И, собственно, с самого начала и до последних дней эти его тексты были для меня указателем. Ведь я из этих текстов тоже многому научился и делал выводы. Андрюша всегда говорил правду, и это нравилось людям.

– Откуда такая откровенность у него? Такое острое чувство справедливости? Это воспитание или его личная черта?

– У него это начиналось с самого рождения. Он никогда не был агрессивным, никогда ни с кем не дрался, но это чувство справедливости и сожаления за кого-то для него было очень важно. Кроме того, в нашей семье всегда говорили правду. Сладкой она была или горькой. И он всегда был равным среди равных. Будучи еще маленьким, постоянно сидел с нами за столом, потому что был очень любознательным.

Его интересовали новые люди, любил слушать что-нибудь новое. И вот так у него формировался тот взгляд на справедливость и то, что не нужно бояться говорить правду, если ты уверен в своей правоте.

Андрюша очень анализировал ситуацию, он докапывался до истины. По тем зернышкам, которые он находил для себя, и формировалось его мировоззрение. Потому что в очень многих случаях разные вопросы выносились на семейные разговоры. И то ли от мамы, то ли от меня, бабки или родственников это зерно, которого ему не хватало, он получал. И оно у него закладывалось и давало такой свой результат. Так что сейчас нужно просто любить своих родителей, своих родных. Ведь сильная семья – это сильное государство.

– Какие песни и тексты вам больше всего откликаются?

– Всегда, когда мы с мамой на интервью, задают вопрос о песне для папы, потому что для мамы есть. Но я говорю, что такая песня есть – Сам собі країна. Там такие слова: “Не стидайся, то твоя земля. Не стидайся, то Україна. Добре там є, де нас нема. Стань для батька нормальним сином”. И, собственно, когда я ее впервые услышал, я понял, что это песня для меня. И он был настоящим сыном и это показал в своей песне, своем тексте.

– Ваш сын застал войну в 2014 году. Он сильно изменился тогда. Как думаете, что бы он сказал на то, что происходит сейчас?

– Когда началась война в 2014 году, он с группой был в Америке. И когда это все началось, он позвонил и спросил, что здесь происходит, почему солдаты босые, чуть ли не в домашних тапочках. И он очень проникся этим. И когда вернулся, сразу ушел в активную волонтерскую деятельность. У него была связь с ротой разведчиков в Волновахе. Он ездил, возил туда гуманитарку. Они просили у него джип, ведь машина для разведки, это очень важно.

Андрей, конечно, пригнал машины, два джипа. Через некоторое время ребята присылают фото, что одна из машин сильно посечена осколками, один водитель остался жив. Он говорил, что энергетика и хороший посыл Андрея спасли его. Он очень часто в Киеве и во Львове посещал военные госпитали.

После первого раза он вернулся очень расстроенным. Он говорил: “Мама, папа, я посмотрел на тех ребят, которые без рук, без ног, им по 20-25 лет. Как они будут жить?”. И он так этим проникся. И потом все увиденное выразилось в его песнях: и Лист до президентів, и Сука-війна.

– Кузьма во время одного из своих интервью сказал, что больше всего боится войны.

– Да. Его после второго курса призвали в армию, когда он служил на медицинском факультете в Петрозаводске в Карелии. А это был последний год Афганистана. Мы очень переживали, чтобы туда не попал. Но он попал в школу молодых авиаспециалистов в Вышний Волочек в Тверской области.

Там заболел, и на обследование его отправили в Тверь, в военный госпиталь. А там узнали, что он после медуниверситета, и его оставили дослуживать уже при госпитале. И он выполнял там те функции, которые ему доверяли. И он видел, каких ребят привозят после Афганистана. И когда в 2014-м году все началось, у него было с чем все стыковать. А еще тем более зная, грубо говоря, душу российского фашиста.

– Его фаны часто и дальше в соцсетях пишут, что сильнейшим оружием Кузьмы были его слова.

— Это так. Он всегда через себя пропускал все события в Украине, в том числе и в 2014 году. И все его переживания изливались в песнях. Однажды он сказал нам: “Я сейчас со сцены не так пою, как проповедую”. Он рассказывал людям ту правду, которой, может быть, людям в прессе не хватало. И такая его смелость, тот пыл и уверенность как-то людей поддерживали, и сегодня люди идут с ним вместе.

– Андрей до сих пор остается кумиром для многих поколений украинцев. Чувствуете ли вы внимание к сыну и сейчас?

– У него была мощная энергетика, у него была харизма, которая притягивала людей, и он тянулся к людям. Он шел с открытым сердцем и так же воспринимал всех людей. И люди это чувствуют до сегодня. Мы часто с мамой посещаем могилу Андрюши в Брюховичах.

И даже сейчас много народа приходит, тем более сейчас много переселенцев, их особенно интересует, где Андрей похоронен. И мы всегда общаемся с людьми. Как-то приехали люди с Востока и с ними три девочки по 11-12 лет. Ну, мы их спрашиваем, что их привело к Кузьме Скрябину. А они отвечают, что выросли на его песнях, потому что вместо колыбельных папа с мамой пели его песни.

– Как вы справляетесь с этой потерей сейчас? Что дает вам силы?

– Андрюши нет уже 9 лет. Я с ним общаюсь, так можно сказать, в виртуальном пространстве. Потому что нет такого дня, часа, секунды, чтобы я не думал о нем. Он во мне полностью. Я ощущаю его взгляд, я ощущаю тепло его рук, я ощущаю его голос. Он был очень хорошим ребенком. И, собственно, он меня держит, потому что я все время в контакте с ним.

Ольга Кузьменко, мама Кузьмы

– Что бы Андрей делал сегодня? Какими были бы его действия?

– Он уже был бы там. Я однажды говорила со Светланой, своей невесткой об этом. И мы бы с этим ничего не сделали. Потому что тема ему очень болела. Он и тогда в 14-м говорил: “А я медик, я хотя бы такую работу могу выполнять как парамедик”. Он не мог АТО пережить. Тогда запрещали нашим ребятам стрелять в ответ. Он говорил с точки зрения медика, что это самое страшное, что может быть – когда в тебя стреляют, а ты не можешь ничего сделать в ответ. Он презирал тех, кто принимал такие решения.

Когда у ребят здавали нервы и они стреляли в ответ, их за то сажали в тюрьму. Это же нужно додуматься до такого. Потому что сейчас по-другому. У меня двоюродный брат сейчас служит в Бахмуте. До этого он был в Соледаре. Он мне через день пишет и говорит, что мы им так отвечаем, всех лезущих орков скашиваем.

– При всей любви к Андрею и его творчеству, появляются ли те, кто все же хочет наживиться на его славе? Вы уже не раз говорили о посягательствах на авторские права на песни Скрябина.

– Это большая боль. Потому что пока Андрей был жив, все сидели тихонько, всех все устраивало. И старая группа, которую он в 2002-2003 гг. просто уволил за профнепригодность, потому что люди не играли. Уже шоу-бизнес шел, а они только бренчали под фонограмму и из них больше ничего нельзя было вытащить. И так же та новая группа, он сначала новую набрал, потом вторую – эта, которая уже сейчас играет. Как бы все было в норме. Как только закончились похороны, прошел буквально месяц, а я уже вижу, что со старых, что с новых начинают за авторство песен Андреевых говорить. Как будто тот это писал, а другой — это. Кто-то одну строчку, кто-то другую.

И про “щури, які прогризають нам дно” Андрей не зря писал. Он еще тогда понимал, что это будет. И за столько лет старая группа, а это уже 22 года, никто ничего не написал. А когда были с Андреем, то вроде бы все писали. И так же в новой группе появился товарищ, который тоже пробовал что-то говорить. Правда, он вовремя пришел в себя. Но это очень досадно. Очень жаль Андрея, который на своих плечах нес вот такой хлам.

– Сейчас время, когда молодым артистам открыт путь, пока первый эшелон за границей. Происходит то, о чем мечтал Кузьма.

– Он был всегда за, чтобы молодое росло, где-то выскакивало. Не может музыка стоять на одном месте. Появляются новые поколения, новые стили, новые группы, но их должно быть много. Я часто слушаю радио, но иногда не понимаю, какой стиль наследуют эти дети. Но есть, конечно, и достойные. Очень много достойных песен появляется именно с фронта. Там много музыкантов.

Я видел,а как в Бахмуте играл скрипач, другой играл в окопе на сопилке. И у тех, кто прошел горнило войны, получится гораздо сердечнее и лучше, чем у тех, кто здесь будет сидеть в тишине. Андрей говорил, что патриотические песни нужно писать всегда. Чтобы показывать свою любовь к Украине, к своей земле. Мы не воспитывали Андрея каким-то таким ура-патриотом. Нет. Это приходит с течением жизни, с опытом.

– Каким Андрей остался для вас в памяти?

– Я благодарю Бога, что он появился в моей жизни. На ту гамму чувств, которые он испытывал, меня действительно не стало бы. Он был очень трудолюбив. Он был целенаправлен настолько, что его было трудно сбросить с дороги. Он выстраивал очень много товарищеских связей, хотя порой он ошибался, как вот с теми “щурами”. Он умел сочувствовать и тут же помогал. Он помогал ребятам в госпитале.

Он сильно изменился. Даже не знаю, как бы он это все переживал сейчас. А Сука-війна, которая была написана в 14-м году, она будто написана сегодня, что “церковним дзвоном постукає та війна в кожні двері”. Еще тогда было написано. Я даже некоторые вещи не могу понять, как он мог предсказать и проанализировать.