Украинский актер Дмитрий Суржиков в эксклюзивном интервью Фактам ICTV.Life признался, думал ли о смене профессии, как относится к языковому вопросу и о чем мечтает больше всего.

Также Суржиков рассказал, как работает российская пропаганда и остался ли кто-то из его родных в оккупированном Мариуполе.

А с 14 октября на телеканале ICTV2 стартует показ иронического детектива Коп из прошлого: зрители увидят премьерные 3 и 4 сезоны проекта. Главную роль полицейского Олега Долина, вышедшего из 20-летней комы и снова начавшего ловить преступников, сыграл Дмитрий Суржиков.

Об актерстве и сериале Бандеровское смузи

— Расскажите, над чем сейчас работаете как режиссер? В каких проектах задействованы как актер?

— Как режиссер сейчас не работаю. Как актер — играю в моноспектакле О чем молчат мужчины, или Дикарь Forever. Также я задействован в проекте АТП Рапид, у меня там небольшая роль.

— Скоро премьера новых 3-го и 4-го сезонов Копа из прошлого. Расскажите, что произойдет с вашим героем — копом Долиным? Говорят, Долин будет искать свое счастье, но ведь и в предыдущих он также искал свою любовь…

— С моим героем будет происходить много интересного, но я не стану рассказывать, потому что будет неинтересно смотреть. И да, он снова будет искать свое человеческое счастье, ведь так часто бывает: человеку кажется, что он уже нашел свою любовь, а неожиданно, лет через семь, оказывается, что носки не там лежат, борщ не соленый и так далее.

Да, мой герой вновь погрузится в поиски, а вот найдет ли — посмотрим. Он не очень приспособлен и к жизни, и к личным отношениям… Но по секрету добавлю: у Долина все будет супер! Подробностей не буду выкладывать — смотрите новые эпизоды.

— Дмитрий, а планируете ли продолжение другого информационно-юмористического сериала Бандеровское смузи, что вы снимали в 2022 году Довольны ли вы реакцией зрителей на этот проект?

— Очень доволен реакцией зрителей. Проект Бандеровское смузи — это моментальная реакция, рефлексия на то, что происходило в Украине. Мы делали это для того, чтобы, во-первых, держать себя в тонусе, не сойти с ума. И, во-вторых, чтобы поддержать украинцев. Мы вообще не надеялись на такую реакцию, но когда получили фидбек — обрадовались, это было круто.

Это история об общественном противостоянии в начале войны. В то время люди на телефон снимали абсолютно все, но никто не знал, что можно выкладывать, а что — нет. Связи не было, интернета не было, кто где — неизвестно. Некоторое время был своеобразный информационный хаос. Это уже потом появились определенные правила.

Продолжения этого сериала не будет, по крайней мере, в том формате, в котором он существует сейчас. Возможно, будет какой-то апгрейд, переосмысление, потому что война не закончилась, она трансформировалась. Много всего изменилось, и очень много людей мы потеряли.

Однако довольны результатом: мы людей поддержали, и они нас. Когда осмеиваешь врага, то становишься внутренне сильнее, исчезают страхи. Это очень сильный маячок, толчок к конструктивной спокойной борьбе.

О пропаганде РФ и языковом вопросе

— Недавно на фестивале в Венеции представили пропагандистский фильм Россияне на войне, который отбеливает оккупантов, воюющих в Украине. Почему, по вашему мнению, в мире допускают к показу такие фильмы?

— Думаю, что это делается за деньги, как и покупка целых крыльев политических партий в Европе, которые транслируют российские интересы. Россияне вкладывают в пропаганду деньги, потому что для них это жизненно необходимо. Они с самого начала Советского Союза вкладывали очень огромные суммы в кино. Они смотрели немецкие ленты, делали копии и возили эти пропагандистские фильмы по всем фронтам на всех войнах. Они прекрасно понимали, что пропаганда — это то, куда надо вкладывать деньги, и посмотрите на результаты этой пропаганды.

Еще один пример — языковой вопрос. Я родился в Советском Союзе и даже не знал, что существует украинский язык. Никто в Мариуполе на нем не разговаривал. Когда впервые приехал в Киев, увидел какие-то вывески на украинском языке, надписи, услышал украинское радио.

Помню, как в третьем классе мы начали изучать украинский язык и литературу — а это было в 1989-м году в Мариуполе — читали рассказ. Его автора, к сожалению, сейчас не вспомню, но текст начинался со слова “утро”. Так мы на перемене все перебились, потому что спорили, что означает это слово.

И учительница начала просто читать и переводить, и говорит: утро — утро. Мы все были крайне удивлены, потому что никто не угадал. 1989 год, третий класс, это нам было по 8-9 лет, — это также результат пропаганды. Россияне до последнего будут вкладывать деньги в пропаганду.

— Однако вы выучили язык и сейчас свободно разговариваете. Скажите, задумывались ли вы во время войны о смене профессии? Многие актеры признавались, что имели такие мысли…

— Мысли были, но пока не изменил. Если будет нужно, я с радостью сменю профессию и буду работать тем, кем меня назначит судьба.

— Многие актеры с начала войны присоединились к рядам Вооруженных сил. Были ли у вас мысли пойти на фронт?

— Я приобщен к помощи Вооруженным силам, я в Украине и ни разу не выезжал за границу. Я делаю все, что могу, с теми людьми, кто работает на фронт. Но пойти лично — не имею возможности.

О скандале с Цымбалюком и родных в Мариуполе

— Недавно ваш коллега Тарас Цимбалюк попал в скандал из-за прослушивания российской музыки. Как вы относитесь к этой ситуации? Считаете ли нормальным толерирование российского контента в инфопространстве?

— Не могу никак комментировать, потому что мы не знакомы с Тарасом и не знаю деталей этого скандала. Я думаю, что для подобных случаев есть закон, и все.

Единственное, что могу сказать: война продолжается, в частности, за язык. Язык — часть этой войны. Посмотрите, что россияне делают, когда захватывают какой-то населенный пункт. Они меняют название и уничтожают все украинское. Поэтому язык — это неотъемлемая часть нашей независимости, нашей идентичности.

— Остался ли кто-то из ваших родных, знакомых в Мариуполе?

— Из родных в Мариуполе уже никто не остался, есть знакомые, которые там находятся. Кто-то выехал, одни мои близкие знакомые перешли по сухопутному коридору в прошлом году, когда там еще работал переход. Есть родители моих знакомых — это другое поколение, они немного старше, как-то там живут.

— Скажите, планируете ли вы свою жизнь? О чем вы мечтаете?

— Сейчас я точно ничего не планирую. Я хочу, чтобы война закончилась нашей победой. Это единственный план. Не решив главного вопроса, невозможно что-то планировать, растить детей, строить страну и что-то дальше думать.

Нам нужен стабильный мир, и тогда сможем строить, планировать и о чем-то мечтать. Тогда все будут путешествовать, делать такие вещи, о которых мы даже не мечтали и не знали, что способны на такие чудеса.

Но главное, о чем я мечтаю, так это о том, чтобы эта война закончилась при нас, а не при наших детях. И закончилась нашей победой. Потому что очень не хочется, чтобы она переходила на их плечи и они жили в войне…